Маршрут: Магнитогорск - Сыктывкар - Печора - г. Сабля

Участники: Прохоров Борис, Бочкарёв Евгений, Бисеров Владимир, Гладышев Андрей, Каргополов Денис, Кузменков Дмитрий

Время проведения: март 2003 года

Побывав на Приполярном Урале в марте 1997 г., мы посетили почти все его интересные места, побывали на двух его главных вершинах – Манараге и Народной, однако Саблю даже не удалось увидеть – весь хребет до основания был скрыт облаками. «Значит, надо сюда ещё вернуться» - подумал я. Потом у многих из нас были другие горы – пик Ленина, Фанские горы на Памире, Эльбрус на Кавказе, Алтай и Крым. И вот осенью 2002г началась подготовка к походу. Цель – отснять на фото и видео этот уникальный район, совершить восхождение на гору Сабля, посетить соседние ущелья и вершины этого грандиозного хребта. Группа состояла из шести человек - это Прохоров Борис, Бочкарёв Евгений, Бисеров Владимир, Гладышев Андрей, Каргополов Денис, Кузменков Дмитрий. Из них только двое – я и Женя были здесь в 1997г. Первым делом встал вопрос: как туда добраться, каким видом транспорта? Сомнений на этот счёт не было – на личных автомобилях, далее на снегоходах и лыжах. Расчёт оказался весьма и весьма правильным: мы избежали железнодорожно-вокзального «геморроя» с покупками билетов (и главное ценами), пересадками и камерами хранения. Автомобиль оказался удобным, дешёвым и захватывающе интересным видом транспорта. Автомобильная часть нашего маршрута привнесла в поход целую кучу положительных эмоций. Снегоходы позволили избежать нудной 60-километровой тропёжки лыжни по тайге и болотам Предуралья. Но было одно большое «но» в автомобильной части маршрута – дело в том, что на протяжении 400 км между городами Ухта и Печора (практически конечном пункте нашего автопробега) нет привычной в обычном понимании автодороги, а есть некий зимник – дорога, проложенная по лесным просекам и болотам и существующая только зимой (летом, после таяния снега она становится непроходимой, а, значит, автомобильное сообщение прерывается до следующей зимы). И практически ни на одной карте этот зимник не обозначен! Есть ли он на самом деле и реально ли его преодолеть на легковых автомобилях – эти вопросы привносили дополнительную интригу в наше путешествие.

Наконец 3-го марта мы выехали из Магнитки. Ехали на двух «жигулях» 6-ой и 9-ой модели, в машине сидели по трое: два, сменяющих друг друга водителя и штурман, по совместительству собеседник. Шесть пар лыж погрузили на крышу «шестёрки», вследствие чего у неё увеличилось потребление бензина. Нам предстояло преодолеть почти 2500 км по маршруту – Магнитогорск – Уфа – Набережные Челны – Киров – Сыктывкар – Ухта – Печора – Аранец. Как добраться до последних двух пунктов нам предстояло узнать только в Ухте. На дорогу ушло 3,5 дня, и каждый день был насыщен какими либо приключениями. Каждый вечер мы обессиленные, но переполненные впечатлениями и удовлетворенные прожитым днём валились на кровати (а то и на пол) в какой-нибудь гостинице, а следующим утром в 6 часов садились за баранки своих авто. До Уфы добрались без происшествий. Ну а дальше без мелких приключений не обошлось. Первое - мы разминулись. Наверное, сказалось напряжение дня, но на одном из поворотов наши машины потеряли друг друга из вида, вследствие чего вторая машина повернула не в том месте. На воссоединение ушло ещё 2 часа. Но и это ещё не все. Затем, не заметив знака, мы свернули с трассы Уфа – Казань и сделали крюк по татарским деревням. Пришлось наращивать скорость, чтобы наверстать упущенное время, но и это нам не удалось – татарские гаишники оказались «на высоте». Два раза за превышение скорости на 10 км (ограничение было 40 и 60 км/ч) нам выписали штрафы. Вообще, наверное, стоит сделать небольшое «лирическое отступление» и, в качестве критики, рассказать о дорогах Татарии и тамошних гаишниках. Трасса перегружена – идут, чуть ли не караваны «длинномеров» или как мы их называли – «чемоданов». Дорога Казань - Уфа – не лучшая в России, но практически у каждого знака «40» и «60» да и просто на хороших прямых участках, где даже на гружёной «шестёрке» можно развить скорость больше 90 км/ч, стоят гаишники и строго бдят. Штрафуются в день сотни машин. И так из года в год. Это черт знает сколько денег в бюджет республики (хочется в это верить)! Так возьмите и исправьте эту дорогу так, чтобы не было самой возможности нарушать правила! Так ведь нет! Трасса-то федеральная, а гаишники – татарстанские, и получается, что тамошнее ГИБДД, как соловей-разбойник на муромской дороге. И вот мы уставшие, задерганные гаишниками плетемся за очередным «чемоданом», боясь пропустить поворот на город Мамадыш, где нам надо свернуть на Киров. Здесь находится «пятак» - так называется на сленге дальнобойщиков место, где есть гостиница и кафе и где водители могут отдохнуть. Такие «пятаки» обычно находятся в нескольких десятках километров от крупных городов в данном случае Набережные Челны и Казань. В одной из таких гостиниц мы и переночевали. Спать ложились уставшие, но удовлетворенные – все-таки выполнили намеченную на этот день программу – доехать до Мамадыша.

Следующим утром, ещё затемно, выехали в Киров по трассе Р169. Этот участок нашего маршрута запомнился тем, что между городами Нолинск и Суна дорога проходит через множество деревень, нанизанных на трассу, словно бусины на ожерелье. Вследствие чего, больше 60-ти км/ч не разгонишься. В небольших городках очень много церквей, большей частью заброшенных, но есть и восстанавливаемые. Проезжая по этому краю ощущали его архаичность, этакую «старорусскость», чувствовалось, что русские живут здесь давно. И за несколько сотен лет обрели свой, отличный, скажем от уральского, менталитет, проявляющийся, в частности в говоре. Какие-то неуловимые интонации, манера построения речи отличают жителей «Вятской губернии» от остальных россиян.

После полудня прибыли в Киров. Там посетили ледолазную вышку, встретились со своими друзьми-спортсменами. Впрочем, они со своей стороны встрече с нами особого восторга не высказали, озабоченные толи своим величием, толи предстоящими проблемами по завоеванию медалей. Восьмого марта здесь, в Кирове, состоялся этап Кубка Мира по ледолазанию, а наши магнитогорские спортсмены в рейтинге ведущих ледолазов мира входят в 20-у сильнейших.

Теперь нам предстоял 430-километровый перегон до Сыктывкара. На всём нашем двух с половиной тысячекилометровом пути, дороги, проходящие по Коми Республике, оказались самыми лучшими. Довольно широкие, с хорошим покрытием, практически прямые и почти с полным отсутствием транспорта – машин на трассе на удивление мало. И в связи с суровым климатом (тайга, болота – север всё-таки) и небольшим населением, в республике только практически две транспортных артерии, связывающие отдалённые районы с Большой землёй – железная дорога Москва – Воркута и автодорога «Вятка» (Киров – Сыктывкар – Ухта), которые имеют огромное значение. За дорогой следят – постоянно расчищают от снега, а ведь снегопады в Коми идут практически каждый день, (сами убедились), дорожные знаки расставлены грамотно, мостики через многочисленные речушки без привычных для нас стыков и ям. В общем, дорога - рай для гонщиков.

И ещё. На всей дороге, вплоть до самой Ухты мы не встретили ни одного гаишника! А это 620 км! Впрочем, нет, меньше. Проехав порядка 70 км от границы Кировской области, мы достигли стационарного поста ГАИ, где вносили в компьютер данные обо всех въезжающих и выезжающих в Коми машинах. Запомнился такой эпизод. После обычных «ментовских» вопросов: «Кто такие, зачем едете?» и наших ответов: «Мы туристы, едем к вам на Приполярный Урал с Южного Урала, у себя уже всё исходили» (как в известном фильме: «Я доктор, турист, я здесь гулял..») и дежурных: «Оружие, наркотики?» последовал вопрос: «Взрывчатку везёте?» - «Зачем туристам взрывчатка?», - «А вот пойдёте вы по горам, впереди себя лавины как будете спускать? А? А так взрывчатку заложите, взорвёте и пойдете уже по слону, где лавина уже сошла!». Во как! Интересно как некоторые воспринимают лыжный туризм.

Наступил решающий день автомобильной части похода. Предстояло проехать от Сыктывкара до Ухты по асфальту 330 км и дальше до Печоры по зимнику. По пути в Ухту рассмешил дорожный плакат: «Живите долго! Княжпогостское ДРСУ». В полдень мы были в Сосногорске – городе-спутнике Ухты. Здесь нам надо было узнать о зимнике, ведь асфальтовой трассы до Печоры нет. А если бы зимник оказался непреодолим для легковых машин, то пришлось бы оставить машины на стоянке в Ухте и дальше добираться на поезде. Опросив нескольких местных водителей, мы узнали, что до Печоры есть два зимника – один – короче, через станцию Ираёль, другой длиннее – через город Вуктыл. Об первом зимнике – через Ираёль – мы узнали ещё в Магнитке, позвонив по телефону в Ухту, поэтому решили ехать по нему, посчитав его более надёжным.

По трассе Ухта – Вуктыл ехали не торопясь – боялись пропустить поворот на Ираёль, мне казалось, что указатель на зимник будет в виде незаметной намалёванной краской картонки. Опасения были напрасны – указатель оказался нормальным дорожным знаком и даже указан километраж – «Ираёль 118 км». Наконец долгожданная развилка и мы с волнением свернули на зимник. Первое, что мы увидели - это помойка, кучи какого-то мусора, остовы разбитых машин и т. д.! «Ё-моё! Куда мы попали! Это что, последствия езды по зимнику?» - подумал я. Дорога оказалась узкой, кое-где не разъедутся две машины. Множество поворотов, иногда она шла по лесным просекам. На всём своём протяжении напоминала застывшие волны моря. Верх – вниз, верх – вниз, поворот направо, поворот налево, снова верх – вниз и так 80км. Средняя скорость 35-45 км/ч. Из-под колёс впередиидущей машины - снежный шлейф. И всё же зимник оказался дорогой не такой уж страшной, как мы представляли его дома. Дорога относительно гладкая, но, как говорилось выше – волнистая. И в машине ощущаешь себя словно в лодке в ветреную погоду. Надо держаться центра дороги, так как съезжая с накатанного рискуешь въехать в сугроб, потому что снег на обочине мягкий и колёса зарываются. В чём мы вскоре убедились на собственном опыте, а так же на опыте увиденных нами грузовиков – несколько раз мы видели съехавшие с обочины, опасно накренившиеся машины, перевозившие какие то части буровых установок. Водители не выглядели удручёнными – видимо здесь это обычное дело. Они неторопливо готовились принять помощь тягача, который должен был вскоре подъехать.

Несмотря на всё это, дорога не выглядела заброшенной и никому не нужной, какой-то полуофициальной. Её регулярно очищали от снега, к деревьям на обочине прибиты немногочисленные знаки, на развилках указатели. Эти 80 км мы преодолевали несколько часов. И, наконец, достигли окрестностей ж/д станции Ираёль, где дороги были асфальтовые.

Стоит подробнее остановиться на дорожной специфике этого района. Основной магистралью в этом районе является железная дорога Москва – Воркута. В тоже время от каждой станции веером расходятся асфальтовые дороги и зимники до других населённых пунктов и буровых скважин, некоторые порой длиной до нескольких сотен километров. Так вот, зимник Ухта – Ираёль – Печора соединяет собою эти станции, то отдаляясь от ж/д дороги далеко в тайгу, то идя параллельно ей, а асфальтовой дороги между станциями нет.

Ещё несколько раз после посёлка Ираёль мы ехали то по асфальту, то по зимнику. После станции Каджером асфальт кончился окончательно и начался, как нам показалось, самый трудный участок зимника. Трудность усугублялась ещё тем, что стемнело, и что сказывалась наша усталость от преодолённых по зимнику километров. Дорога постоянно держала в напряжении – вверх-вниз, поворот, вверх-вниз. За всё время пути нам встретилось всего пара «десяток», иномарка(!), два «длинномера» и несколько машин, перевозящих буровые.

Уже в темноте, на очередном перекрёстке, мы остановились, чтобы спросить насчёт верности нашего пути у мужиков, курящих у стоявшей вахтовки. Оказалось, что едем мы правильно и то, что остановились тоже верно потому, что... Да потому что на небе во всю полыхает полярное сияние! Мы как зачарованные долго любовались сиянием. Ведь явление это не то чтобы редкое, а, скажем, нечастое в этих краях. Сначала оно напоминало подсвеченные перистые облака, впрочем, можно было так и предположить, если б не полное отсутствие и намёка на вечернюю зарю (солнце село 2 часа назад). Но «облака» эти уж очень шустро изменялись – стоит только отвести взгляд на другой участок неба буквально на секунды, а потом вновь вернуться взглядом на это место, как картина уже сменялась. Лишь ближе к финалу сияние стало принимать свою классическую, т.е. волнистую форму и слегка поигрывать бледными оттенками зелёного и розового. Сияние продолжалось около 20 минут, сполохами появляясь, то на одном участке неба, то на другом. Утихло оно как-то незаметно, буквально за 5 секунд. Мы, немного отдохнувшие и сильно воодушевлённые полярным сиянием (не каждому в жизни удаётся его увидеть), расселись по автомобилям. Всё-таки не зря мы отправились в это путешествие! Уже столько интересного перевидали!

Километры на спидометре ползли ужасно медленно. Казалось, что проехали тысячу миль. А на самом деле за час не более 35 километров. Газ, тормоз, вторая передача, поворот, третья передача, вверх-вниз, тормоз, поворот! И так целую вечность. Но вот мы выскочили на асфальт. Даже не верилось, что зимник закончился – казалось, что мы были всю жизнь обречены ехать по нему, изо дня в день, из года в год.

Теперь мы ехали по ровной дороге, но у всех почему-то сложилось впечатление, что мы мчимся под горку со слабым уклоном. Через полчаса нам уже казалось, что спустились с горы, высотой как минимум 2 километра, хотя знали, что по карте эта местность равнинная. Наверное, это был какой- то «глюк», но странно – почему он посетил нас всех?

Мы понимали, что все дороги в этих местах ведут в Печору, так же как знали это и местные дорожники, которые не потрудились расставить указатели направления движения в этот славный город. В результате мы умудрились завернуть в какую-то деревеньку. Я вышел из машины и только тогда понял, до чего же я сильно устал – меня качало, ныли шея и поясница, в голове шум. Бросив ключи Жене, я завалился на заднее сиденье и, пока ехали оставшиеся километры до Печоры, лежал в полузабытьи, вполуха слыша, что происходит вокруг. Но всё-таки и этот напряжённый день закончился благополучно и, чертовски усталые, мы разместились в гостинице с претензионным названием «Космос».

В городе Печора - население тысяч сто. Он засыпан снегом по самые, ну, в общем, вам по пояс будет. Прохожие ходят по обочине проезжей части, так как снега много и убирать его с тротуаров нет возможности. Гостиница «Космос» оказалась чуть получше студенческой общаги. Особых достопримечательностей в городе мы не заметили. Автостоянок в городе нет – а зачем? Угнать машину можно лишь по двум зимникам, соединяющим город с «Большой Землёй», а те люди, у которых есть машины, как правило, имеют и гаражи. Вообще, у меня сложилось впечатление, что практически все автовладельцы Печоры занимаются частным извозом. Точнее говоря, имеют машины, для того чтобы «таксовать».

Цены в магазинах примерно такие же, как и у нас в Магнитке, даже на овощи-фрукты, хотя колбаса даже дешевле (но не лучше). Всё, естественно, привозное – из Москвы и Кирова. Городок не богатый, магазинов, переделанных из квартир первого этажа, мы не заметили. В городе осталось лишь одно крупное и благополучное предприятие, функционирующее более-менее стабильно - ГЭС, работающая на добываемом в районе газе. Много народу работает на буровых и на железной дороге.

Теперь перед нами стояла задача - организовать нашу доставку на снегоходах до Саблинского хребта. Ещё в Магнитогорске «проклюнулось» несколько вариантов. Первый: через Поисково-спасательную Службу (ПСС). Второй: через контору Национального парка «Югыдва». Третий: через простых жителей поселков Приуральский или Аранец. Утром зашли в ПСС. В процессе почти трехчасовой беседы выяснилось, что для нас лучший вариант сейчас – это снегоходы лесников национального парка «Югыдва», которые, кстати, уже три дня с нетерпением ждали нашего приезда, чтобы доставить нас (а заодно и заработать) до избушки у Саблинского хребта. С этим делом сложилась интересная ситуация. Начался туристский сезон на Приполярном Урале, а так как почти весь Приполярный Урал находится на территории национального парка, а за посещение оного надо платить, то руководство означенного парка направляло ударную бригаду в составе двух лесничих и одного участкового милиционера в избу, называемую «Сорок окладов» для взимания платы с туристских групп. Надо сказать, что эта избушка является ключевой точкой всех туристских маршрутов проходящих через Саблинский хребет. Ее и прозвали так - «Сорок окладов», потому, что штраф за незаконное нахождение на территории национального парка составлял (или составляет - не суть важно) сорок минимальных оплат труда. То есть ехать они туда как бы уже обязаны, но чтобы не идти порожними, а еще и заработав некие деньги они ждали нашу группу. Снегоходы стояли под «парами» в поселке Конецбор.

Женя тут же связался с ними по телефону, чтобы договориться об оплате. Ссылаясь на глубокий снег, лесничие заломили слишком большую цену, но когда Женя «припугнул» их тем, что мы не сможем воспользоваться их услугами, они тут же сбросили ее в два раза.

Конецбор – это последняя деревня, до которой проложен асфальт из Печоры и где мы могли оставить свои машины. Въехав в деревню, увидели два стоявших поперёк дороги снегохода (не проезжайте мимо!) – это еще больше подчеркивало нетерпение, ждавших нас лесничих.

Автомобильная часть нашего маршрута завершена. Все сложилось максимально удачно. Во-первых, дорога принесла нам массу удовольствия. Мне, имеющему опыт вождения в размере 55 тысяч километров и дальше Екатеринбурга на своей машине не ездившего, так вообще колоссальное. Теперь-то, вкусив нелёгкого шофёрского хлеба и романтики, я ещё больше проникся уважением к этой профессии. Во-вторых, мы продвинулись на своих машинах к Сабле на максимально возможное расстояние. А это в Магнитогорске казалось нам пределом мечтаний – ведь мы не знали, сможем ли мы преодолеть зимник, и реально ли в местных деревнях оставить машины, так как нас пугали огромным количеством снега и хулиганствующим населением.

Познакомились с лесниками, их звали Григорий и Михаил, милиционера звали Федор. К «Буранам» были прицеплены небольшие сани, куда мы погрузили рюкзаки. К каждым саням привязали по три веревки длиной от 2-х до 4-х метров, встав на лыжи, мы на буксире двинулись в следующую деревню Аранец, где находится туристский приют.

Аранец (ударение на втором слоге) – небольшая деревушка на берегу великой реки Печоры. В этих местах ширина реки составляет около 800 метров. Пассажирское сообщение с городом летом осуществляется по реке посредством речных судов типа «ракета», а зимой по зимникам ходят «уралы»-вахтовки в качестве рейсовых автобусов. У многих местных жителей есть снегоходы – здесь они как в наших деревнях мотоциклы и лошади. В советские времена в Печоре был крупный авиационный парк. Вертолеты и самолеты осуществляли связь со многими деревнями, буровыми и даже стойбищами оленеводов от Архангельска до Тюмени. До Аранца можно было долететь за два рубля. Сейчас осталось всего два вертолета.

Аранец старинная деревня, основанная более 200 лет назад. И сейчас еще потомки основателей деревни живут здесь. Природа здесь сурова и зимой и летом. Зимой постоянные снега и метели, летом - дожди и мошкара. Дремучая тайга перемежается огромными болотами площадью до 40 км2, многие болота не проходимые.

В 19 веке купец Сибиряков в тайге прорубил тропу до Аранецкого перевала, чтобы из Сибири через Уральские горы до Аранца, а потом по реке до Архангельска возить пушнину в обмен на соль. Тропа проходит по лесу, обходя все болота. Летом это плюс, но зимой в лесу снег рыхлый, не уплотняемый ветрами и поэтому Сибирякову приходилось перед караваном с пушниной прогонять стадо оленей. Короче, он разорился, оставил этот бизнес и занялся другим делом, а тропой пользуются до сих пор. Она так и называется – Сибиряковская, другое название - Аранецкая тропа.

Сейчас вся тайга разделена просеками, те, что идут с запада на восток называются профили, а с севера на юг - связки. Работа по прорубке просек началась в 30-х годах - весь лес разбили на кварталы для учёта лесных богатств (ведь социализм – это учёт, согласно учению Ленина). Небольшими бригадами по 3-5 человек люди на месяцы уходили в тайгу. В 50-х, 60-х годах в тайгу пришла новая волна – геологи и буровики, которые на существующую сеть просек наложили свою. Таким образом, получилась паутина из пересекающихся под разными углами просек, некоторые из них к настоящему времени заросли. По этой сети и осуществляется сейчас перемещение по тайге зимой на лыжах и снегоходах. Искусство ориентирования в здешних краях заключается в том, чтобы, пройдя по одной просеке, на пересечении её с множеством других свернуть на нужную и, так переходя с «профиля» на «связку», добраться до нужного вам места. Просеки часто пересекают болота (зимой это огромные снежные поля) и перекрёстки профилей иногда находятся на этих болотах. И нужен опыт и интуиция, чтобы знать и помнить все эти повороты – ведь местные жители не пользуются картами и компасами. По такой местности нам предстояло преодолеть 60 км.

Так как снег был рыхлый и тяжёлый для движения на снегоходах, весь наш «караван» состоял из трёх снегоходов марки «Буран». Первый шёл без саней, таща на прицепе одного из нас на лыжах. Этот снегоход прокладывал дорогу для остальных. Второй вёз на санях 200 литров бензина и иногда мог тянуть за собой ещё одного лыжника. Третий – сани с нашими рюкзаками. Мы же налегке шли на лыжах по «буранному» следу. О тяжести снега говорил тот факт, что незадолго до нас питерская группа туристов, завершая поход, шла из-под Сабли шесть дней вместо обычных двух – трёх, то есть в день они проходили в среднем по 10 км.

Утром 7 марта мы двинулись в путь. Погода, как обычно, было мрачная, с ветром и легкой поземкой. На улицах Аранца, по самые крыши засыпанного снегом, не было ни одного человека. Сразу же за деревней начиналось огромное болото. По нему мы шли целый час. Пройдя болото, вышли на Сибиряковскую тропу. В лесу снегоходы стали часто увязать в глубоком рыхлом снегу и нам приходилось, сняв лыжи, вытаскивать их вручную. Так мы и двигались, иногда догоняя снегоходы и помогая им заехать на трудных участках, а потом снова отставая. Наш путь лежал то по руслу реки, с ее многочисленными поворотами, то по «профилям», то по огромным болотам. Наконец, преодолев 27 км и с непривычки изрядно устав, мы догнали наши снегоходы у избушки под названием Кушник. Ее построили лесники национального парка в 1997г. примерно на середине пути к Сабле. Здесь мы и заночевали. Вечером за традиционным русским напитком мы поближе познакомились с нашими проводниками. В общем-то, они оказались неплохими мужиками. Рассказали много интересного о природе национального парка, о взаимоотношениях его работников с туристами и охотниками. Вообще, как сообщили лесники, при хорошем состоянии снега весь путь до Сабли (60 км) преодолевается за один день на одном баке бензина(28 литров).

На следующее утро погода не изменилась – всё также пасмурно. Порывы ветра швыряют снег в лицо. Снова загружаем сани – нарты рюкзаками. Всё это – суровая тайга, снегопад, ежедневная загрузка нарт, проводники с ружьями и собаками, тропёжка и, главное - суровая необходимость изо дня в день повторять этот нехитрый ритуал – навевали ассоциации с циклом рассказов Джека Лондона про Клондайк. В этот день нам предстояло преодолеть 24 км по лесам и заснеженным болотам. Несколько часов шли по Сибиряковской тропе. Затем свернули с неё на гигантское болото под названием Ыджиднюр. В переводе с языка Коми означает «Большое болото». И действительно – оно протянулось с севера на юг более чем на 20 км, ширина его около 9 км. На болоте есть многочисленные островки леса, перелески и группы отдельностоящих деревьев. Свернули мы с тропы потому, что на открытом пространстве снег плотнее и снегоходам легче пробивать дорогу. Сибиряковская же тропа продолжается по одному из перелесков до самого Аранецкого перевала. Наконец, мы достигли края последнего болота, где начинался длинный пологий подъём к перевалу. Здесь уже целый час Фёдор со своим снегоходом, груженным нашими рюкзаками, ожидал, когда два других проложат дорогу и на буксире затащат его на трудном участке. Отдохнув, мы продолжили свой путь и на подъёме встретили оба снегохода, спешивших вниз, к Фёдору. Погода немного изменилась – слой облаков уменьшился, стало светлей, видимость улучшилась.

К вечеру достигли избы «Сорок Окладов», находящуюся под Аранецким перевалом. Она стояла на краю леса, на склоне небольшой сопки. В хорошую погоду отсюда открывался прекрасный вид на Саблинский хребет. Но сейчас его не было видно. Если встать лицом к Сабле, то справа находится Аранецкий перевал. Впереди, чуть внизу поляна, по которой протекает речка Лунвож-Сыня, берущая исток на перевале. За поляной - лиственничный лес и склоны хребта, скрытые в облаках почти у самого основания.

Переночевали в избушке и на следующее утро, распрощавшись с нашими проводниками, на лыжах двинулись к подножию Сабли, чтобы основать базовый лагерь для наших дальнейших радиальных выходов на Саблинский хребет. Место для лагеря выбрали почти идеальное – достаточно близко к горе, в густом лесу, где много сухостоя, тут же ручей с промоиной, то есть еду можно готовить на воде, а не топить для этого снег. Рядом просторная поляна, откуда открывается прекрасный вид на вершину. Весь оставшийся день занимались заготовкой дров и обустройством лагеря. На ручье был своеобразный колодец – в одном месте вода не замёрзла, но от неё до поверхности снега было более 2-х метров. Пришлось в снегу вырубать ступени.

Ещё утром, в избушке, лесники заметили, что ветер за ночь изменил своё направление прямо на противоположное – с северного на южное – что это предвещало никто не знал. Однако ближе к вечеру облака начали развеиваться. Сначала обнажилось основание хребта, затем в разрывах облаков показались вершины и, наконец, весь хребет открылся нашему взору. Признаться, вид Саблинского хребта превзошёл наши представления о нём - мы не ожидали увидеть здесь, на «старике-Урале» такой «крутизны» и в прямом и в переносном смысле слова. Безлесые склоны, уходящие ввысь, венчались остроконечными пиками. Бесчисленные скальные гребни, кое-где обрывались отвесными стенами. Глубокие цирки и ущелья, где царит вечная тень. И над всем этим вознёся «клинок Сабли» - отвесная скала, более чем на 150 метров возвышающаяся над остальными вершинами. Над всеми пиками «курились» снежные «флаги», что свидетельствовало о мощи воздушных потоков, проносящихся над хребтом. И всё это великолепие вздыбилось к небесам из дремучей тайги и непроходимых болот, протянувшихся до самого горизонта. Уж насколько казалась суровой и равнодушной к человеку Приуральская тайга, но мощь хребта ещё больше подчёркивала безжалостность и могущество по отношению к человеку сил природы.

Ещё в 1908 г путешественник Б. Безсонов записал у коми легенду, что есть «Саблинский Хозяин, строгий, жестокий и недоступный; его видят иногда смельчаки, рискнувшие подниматься на Саблю, несущимся по горам в виде крутящегося столба». А. К. Матвеев, известный исследователь топонимики Урала, из книги которого взята предыдущая цитата, предполагает, что название «Сабля» - это народная этимология. То есть переработка и переосмысление слова, чаще всего заимствованного, на основе случайного звукового сходства с другим словом. Так вот, название «Сабля» происходит от ненецкого «Савлюй», что значит остроконечный.

Солнце садилось в облака, закат был малиновый и не предвещал хорошей погоды. Однако над Саблей небо было чистым, и заходящее солнце окрашивало хребет в красный цвет.

Итак, спустя 7 дней после нашего выезда из Магнитогорска, мы находимся под вершиной Сабля. Позади две с половиной тысячи автодорог и 60 км на лыжах. Теперь нам предстояло провести здесь 6 дней, максимально полезно используя это время на фото и видеосъёмку и исследование хребта.

Утром дежурный разбудил нас, сообщив, что погода стоит безоблачная, но дует сильный ветер. Мы поняли, что такой шанс упускать нельзя и стали готовиться к восхождению. Взяли с собой только пуховки, перекус, термоса с чаем и альпинистское снаряжение. Позавтракав, вышли в 10.40. Несколько поздно, но ведь никто не ожидал такого подарка в виде солнечной погоды. Целый час шли по лиственничному лесу, постепенно набирая высоту. Поземка, в лесу гасимая деревьями, на открытом пространстве стала еще сильнее препятствовать нашему продвижению вперед. Хорошо, что еще было тепло - не ниже 5 градусов мороза. Вскоре пришлось снять лыжи и идти вперед пешком с помощью лыжных палок, так как дальнейшее продвижение на лыжах было неэффективным - возросла крутизна склона и снег был не столь глубоким, чтобы тропить лыжню. Но и пешком было не намного легче - иногда проваливались до колен. Если же кто и отставал от основной группы - фотографируя или снимая на камеру - то следы заметал ветер и тропить приходилось по-новому.

Наконец мы достигли цирка, которым гребень, где и находилась вершина Сабли, обрывался к небольшому озеру. Впрочем, озера мы, конечно же, не увидели – оно было глубоко под снегом. Со склонов гребня ветер с бешеной скоростью бросал вниз массу снега. Казалось, что вниз, на дно цирка низвергается гигантский водопад.

В два часа дня мы подошли к одному из ребер пика Сабли, по которому и планировали подъем на вершину еще внизу, из базового лагеря. Укрыться от ветра не было никакой возможности. Крутизна склона резко возросла. И чем выше мы поднимались, тем крепче был ветер. Сначала шли под прикрытием гребня, но снег оказался там очень глубок, местами по пояс. Пришлось выйти наверх, отдавшись на милость стихии. На гребне снег под воздействием ветра превратился в фирн, а под воздействием солнца местами в лед.

Надели кошки, достали ледорубы и, преодолевая ветер, двинулись дальше. Часто приходилось по глубокому снегу с подветренной стороны ребра огибать огромные камни и жандармы.

Чем выше поднимались, тем жестче становились условия – круче склон, сильнее ветер. Но настроение у всех было приподнятое и боевое. Дух захватывало от великолепия окружающего нас ландшафта. Далеко внизу до самого горизонта протянулась тайга, белея пятнами болот. Рядом – скальные зубья и останцы Саблинского хребта, на которые, возможно, ещё не ступала нога человека. Воет ветер, сбивая с ног и бросая в лицо ледовую крошку и мелкие камешки.

Я шёл наверх, преодолевая жёсткий напор стихии, и в очередной уже раз думал: «Зачем я здесь? Зачем я и мои друзья идём на эту вершину? Зачем нам нужно раз за разом пускаться в далёкий путь? Почему мы не сидим дома у телевизора? Ведь есть же интересная работа и ещё множество способов самореализоваться?». Наверное, в этой борьбе с самим собой и силами природы есть нечто, чего не хватает нам всем – детям цивилизации - в её узком прокрустовом ложе всевозможных рамок и ограничений. И это нечто – страсть борьбы - чувство, названия которому, наверное, нет и описать которое невозможно, заложенное в нас природой тысячелетия назад и теперь не реализованное в условиях цивилизации, рвётся наружу и толкает нас, и ещё тысячи людей в путешествия. Возможно это, а возможно и что-то другое. Каждый себе даёт свой ответ. Может быть, что однозначного ответа на этот вопрос не знает никто.

У одного из нас – Бисерова Вовки – сегодня был день рождения – и лучшего подарка, чем это восхождение и красота, раскинувшаяся вокруг нас, он не представлял.

Наконец мы достигли точки, где склон обрывался на восточную сторону снежным карнизом. Теперь хребет не заслонял вид на восток. И увидели горы и хребты Приполярного Урала. Вдали толпой сгрудились белые вершины. Длинные ущелья, поросшие редким и чахлым лиственничным лесом, отделяли хребты друг от друга. Манарага, Народная, Мансинёр, Сундук – очертания этих гор были знакомы ещё с прошлого похода. Под снежным карнизом, находиться на котором было опасно, была глубокая пропасть – метров 300 глубиной. Внизу, укрытый снегом лежал ледник Гофмана – один из самых больших на Приполярном Урале. Вершина Сабли обрывалась к леднику 600-метровой скалой. Именно эта стена квалифицированна альпинистами как самая сложная на Урале. В апреле прошлого года пермские альпинисты лезли по ней на вершину несколько дней. Восточные склоны Саблинского хребта, как мы увидели, были ещё более суровые, чем западные – множество ледников и скальных обрывов. Зимой эта сторона хребта практически всегда в тени.

Было уже полпятого вечера, когда мы достигли сложного участка – узкой щели между отвесными скалами. Вверху было только голубое небо, вершина была уже рядом, до неё оставалось около 30 метров по высоте. Но достигнуть её нам так и не удалось. В некоторых местах щель была покрыта тонким слоем льда, а на таком льду организовать надёжную страховку с помощью ледорубов и айс-фифи было невозможно - нужны были скальные крючья и скальные молотки, чтобы эти крючья забить. Их у нас не было. Возможно был ещё другой вариант подъёма, но искать его у нас уже не было времени. Солнце близилось к горизонту, скоро стемнеет. Да и силы были подорваны борьбой со сбивающим с ног ветром.

Посовещавшись – решили не рисковать и отступить. Один из главных постулатов альпинизма гласит: хороший альпинист – это живой альпинист. Нам ещё предстоял нелёгкий путь вниз, в базовый лагерь.

Вернуться назад не намного легче, чем идти вперед, ведь на состояние восходителя накладывается физическая и эмоциональная усталость, притупляется внимание, поэтому необходимо мобилизовать весь остаток сил и не расслабляться. Когда спустились с ребра Сабли, нас уже настигли сумерки. Малиновое солнце садилось в облака. Ветер немного успокоился и теперь налетал какими-то порывами. Мы достигли оставленных лыж и теперь оставалось совсем немного пройти открытое пространство до леса и найти наш базовый лагерь. Хотя были уже сумерки, но лес еще был виден. Я шел первым, наметил направление и начал спуск. Но все оказалось совсем не просто. Как только мы вышли из укрытия Саблинского цирка, так сразу попали в сильнейшую низовую метель. Ветер дул вдоль поверхности земли и поднимал снежную пыль. Видимость уменьшилась до 10 метров. Лыжи разъезжались на плотном насте. От дувшего целый день ветра на снегу образовались заструги. Лыжи то зарывались в мягкий снег, то вновь разгонялись на твердой поверхности. Был велик риск сломать лыжи об очередную застругу. Мы двигались как слепые котята чуть ли не на ощупь. Хоть и катились постоянно вниз и вроде как продвигались ближе к «дому», но от дискомфорта, вызванного метелью и темнотой казалось, что время остановилось, и расстояние до спасительного леса никак не сокращается. В таких случаях необходимо держаться плотной группой, что не всегда удавалось, так как скорость движения у всех разная, а идущий первым сосредоточен на прокладывании пути.

Но вот и лес. Сначала были чахлые, кривые лиственницы, потом небольшие перелески. Чтобы найти нашу утреннюю подъёмную лыжню не могло быть и речи - все заметает буквально за пять минут. Пришлось изрядно проплутать в лесу, прежде чем мы нашли свою палатку. Все закончилось благополучно. Уставшие, но довольные мы расположились за праздничным «столом» в палатке. Сегодняшний день подарил столько эмоций, к тому же, сегодня день рождения у Вовки! Праздник продолжался.

На следующий день улучшения погоды не произошло, как и не произошло этого и в последующие дни. Как мы и предполагали, а сейчас ещё больше убедились – Сабля бывает доступной всего несколько часов в неделю. Наши дальнейшие планы оказались под угрозой. В один из обычных пасмурных дней, когда ветер немного стих, в надежде, что погода изменится хотя бы к полудню, мы вышли на разведку перевала, ведущего к леднику Гофмана. Перевал назывался «Ход конём». Ущелье, в конце которого и был перевал, на карте своими очертаниями напоминало шахматного коня. Делая этот «Ход конём» путь к леднику Гофмана сокращался вдвое против «классического – через Аранецкий перевал. С ледника мы хотели заснять восточную сторону хребта и знаменитую шестисотметровую стену Сабли.

Выйдя из лагеря, через час достигли горловины ущелья, где нас и поглотило облако, окутывающее весь хребет. Весь дальнейший путь и пролегал в этой белесой молочной мгле. Поначалу ещё просматривался низ склонов ущелья, а потом и они пропали, видимость уменьшилась до нескольких метров. Вскоре ущелье сузилось. Ветер стих. Мгла сгустилась до такой степени, что определить идём ли вверх или вниз можно было только по внутренним ощущениям да по учащённому сердцебиению – если идти трудно – значит идём вверх. Наконец склон стал выполаживаться, усилился ветер, снег превратился в фирн. Ещё немного и вверх идти уже некуда – мы на перевале. Но погода не менялась – видимость так и осталась «никакой», и дальнейшее наше продвижение вперёд было лишено смысла. Пришлось возвращаться в лагерь. Заканчивалось наше пребывание под Саблей, а хребет так больше не открылся. И вот пришёл тот день, когда ждать уже стало невозможно – кончались продукты и наши отпуска. На обратный путь мы отвели 3 дня. Рассчитывали добраться за два и один день на непредвиденные обстоятельства. Ведь «буранный» след наверняка перемело прошедшими метелями.

Собрали лагерь и двинулись к избе. Там, возле натопленной печки, развесили сырые палатку и тент для просушки. На следующий день наметили выход в Аранец. После полудня выдвинулись в сторону дома. Светило солнце, ветра почти не было. Шли по болоту Ыджиднюр на запад, к Аранцу, а за нашими спинами, словно белая циклопическая крепость вознёс к небу свои скальные бастионы Саблинский хребет. Ближе к закату над хребтом стали появляться облака интересного вида – словно слоёный пирог – слой белого, слой серого, слой белого, затем слой свинцово-серого и т. д. Причём слои облаков повторяли своими изгибами очертания хребта. Толщина облаков постоянно менялась. Очевидно, испарения с вершин хребта, нагреваемого закатным солнцем, поднимаясь вверх и охлаждаясь в различных воздушных потоках, разделялись на слои, каждый из которых имел свою температуру и цвет.

На следующее утро двинулись дальше. Остался последний участок болота Ыджиднюр, а затем мы должны были войти в лес на Сибиряковскую тропу. На открытом пространстве болот никаких следов «буранов» мы не обнаружили – всё перемело прошедшими метелями. Но идти было не трудно – эти же метели уплотнили снег и лыжи глубоко не проваливались. Немного волновались, что не обнаружим «буранные» следы и в лесу, а так как снег там не столь плотный, то боялись, что потеряем много времени на тропёжку.

Утро выдалось морозным и светлым и, как только солнце поднялось чуть повыше, над болотом образовался туман. Я шёл первым и остановился чтобы, может быть, в последний раз сфотографировать Саблю. Оглянулся и увидел поразившую меня картину: туман полосами стелился над искрящимся под солнцем снегом, хребет – в свинцовых клубящихся облаках и только зубцы вершин гордо и недоступно проступали на фоне бледно-голубого неба. Солнце уже вышло из предгоризонтной дымки и выглядело каким-то неродным, космическим и хищным. Стояла глубокая тишина, только слышно как далеко в тумане скрипят лыжи моих товарищей. И вот один за другим они появляются из тумана. Их фигуры похожи на космонавтов, а рюкзаки за спиной на баллоны с кислородом. Да, мы чужие в этом мире. Мы как космонавты на враждебной планете, можем лишь защититься от её непонятной мощи или приноровиться к ней, а не подчинить её своей воле. Всё это напоминало роман Стругацких «Улитка на склоне», где земляне изучали на чужой планете лес, живший по своим законам и совершенно не замечавший присутствия и воздействия на него человека, который пытался понять законы этого леса, применяя для этого свои, земные мерки и законы. Саблинский Хозяин не препятствовал проникновению в свои владения – он нас даже не заметил. И всё, что мы увидели в этом походе – и молчаливое безразличие заболоченной тайги, и «окно» в череде непогодных дней, которым мы воспользовались, чтобы совершить восхождение на Саблю, и все эти необычные картины с облаками и туманами – всё это часть непонятного нам действа, которое тысячелетие за тысячелетием творит Саблинский Хозяин в своих владениях. Да, только здесь, в таких заповедных местах, покинув наши города, где мы избалованные чудесами цивилизации, мним себя царями природы, понимаешь, насколько могущественны силы природы и насколько ничтожен пред ними человек.

Опасения мои насчёт переметённого метелями «буранного» следа в лесу были напрасными – он прекрасно сохранился, лишь слегка был присыпан снежком. И если так будет и дальше, то завтра мы уже будем возле наших машин. Навстречу нам стали попадаться тургруппы, только начинавшие свои маршруты. Руководитель одной, из Нижнего Новгорода, рассказал нам, что был в этих местах 4 раза, но так ни разу Сабли не видел из-за непогоды. Но подняться на вершину ни этой группе, ни следующей не удастся – ведь согласно нашим наблюдениям, Сабля бывает открытой всего несколько часов в неделю, а нынче уже почти сутки стоит хорошая погода. Теперь уж точно всю следующую неделю будет мести метель. И действительно - на следующее утро погода испортилась.

Мы, преодолев последние 15 км. были в Аранце. Вновь, как и в первый день, мела метель. Ветер завывал в проводах и крутил на широком русле Печоры снежные вихри. Вот и всё. Лыжная часть маршрута завершена. Теперь вновь нам предстояло превратиться из туристов-лыжников в автотуристов. До дома осталось 2350 км.

Было немного грустно. В голове зациклились строчки из песни Высоцкого: «… в суету городов и в потоки машин возвращаемся мы – просто некуда деться» и визборовское: «когда мы уедем, уйдём, улетим, когда оседлаем мы наши машины. Какими здесь станут пустыми пути, как будут без нас одиноки вершины!» Да, как всё-таки прекрасно путешествовать! Только в дороге достигается какое-то особенное состояние души, как-то по-другому настраиваются чувства и обычные, казалось, вещи воспринимаются по-особому. И желание испытать это вновь и вновь не проходит с возрастом. Мне кажется, суета городского существования не стоит того, чтобы тратить на неё всю жизнь, надо находить время и средства для праздника души – путешествий.

Вот мы и дома. За окном – весна, солнце, голубое небо. На душе сладкий привкус ностальгии по ушедшим в прошлое походным дням. Раскрываю атлас и бросаю взгляд на карту Урала. На две с половиной тысячи километров протянулась Уральская Цепь. От Ледовитого Океана до сухих степей Казахстана. И каждый из его районов по-своему красив. Но странное очарование «Северов» надолго завладело моим сердцем. Приполярный Урал - суровый край снежных великанов, князей среди Уральских гор. Даже от названий этих вершин веет мощью и величием. Если чуть напрячь воображение и взглянуть на топонимику этого района в несколько мистическом свете, то можно увидеть, что все крупные вершины здесь связаны некими «родственными» узами. Будто эти горы - могучая семья горных духов, владык этого края. Судите сами: Манарага – Медвежья Лапа (своими очертаниями напоминающая огромную когтистую лапу медведя). Вершина эта - визитная карточка Приполярного Урала, за свою красоту по праву считается царицей Уральских гор. Самая высокая – г. Народная – мать всех гор, по легенде от неё народились все Уральские горы. Сабля – олицетворение суровой мощи. Саблинский Хозяин бескомпромиссный защитник владений от злых западных ветров и людей, ползущих по заснеженной глади Аранецких Болот. И наконец Неройка – гора, название которой по этимологии переделанное русскими из мансийского «Нёр-Ойка» - Хозяин Гор, горный дух, князь. Вершина знаменита ещё тем, что в её недрах вот уже почти сто лет добывают горный хрусталь (вот тебе и «не рой-ка»!) – найденное людьми богатство всей семьи горных владык.

Объединить все эти вершины одним походом, так сказать одной лыжнёй – вот идея, которая завладела нами после Саблинского Путешествия. Это должна быть очень интересная экспедиция на снегоходах. И хотелось бы встретить людей, энтузиастов и романтиков, которым был бы не чужд дух героев рассказов Джека Лондона, чтобы реализовать этот новый проект – путешествие на своих снегоходах по красивейшим местам Приполярного Урала.

в начало | назад | на главную